Доклад сделан капитаном 1 ранга Трофимовым на литконференции В Санкт-Петербурге «Валентин Пикуль. Юнга в жизни, адмирал в исторической романистике».
Уважаемые друзья! Я возьму на себя смелость прочитать вам, любителям и поклонникам творчества Валентина Саввича Пикуля, безусловно, всем знакомые строки. И я потом объясню, почему.
По ночам в Атлантике, этой извечной колыбели флотов всего мира, жутко становилось иногда человеку…
Ты встречал мертвецов с пропавших кораблей, и волна несла их на своем ликующем гребне, а мертвецы не тонули, раздутые, как и бушлаты на них, насыщенные капкой и воздухом.
Ты слышал, как во мраке вдруг начинали работать дизеля, питая током опустошенные за день батареи подлодки, а вот и она сама – низкая длинная тень с бульбой рубки, которую заплескивает море.
Ты видел, как проносилась растворенная в ночи теплая громада крейсера, а куда он идет – об этом зачастую не ведали даже те люди, что несли вахту на его мостиках.
Ты невольно вбирал голову в плечи, когда из ночных туч, с воем поглощая пространство, падала тяжелая «каталина» на двух звенящих моторах, из фюзеляжа ее рушилось что-то похожее на бочку – это еще одна мина прибавилась в океане.
И чаще всего погибал человек в Атлантике самой худшей из всех смертей, которая зовется безвестной. Это не та общедоступная смерть, когда тебя подберут, накроют шинелью и уложат в братскую могилу. У этой смерти нет даже могилы…
Моряки предельно точны в своих докладах:
– Срок автономности вышел… в эфир на связь с базою не выходит… позывные – без ответа!
Ну, значит, конец.
Роман «Реквием каравану PQ-17», по словам Антонины Ильиничны Пикуль, был настольной книгой Валентина Саввича. Настольной не потому, что всё время лежала у него на столе, а потому, что он постоянно работал над ней. Все остальные свои романы он считал произведениями законченными и к ним более не возвращался.
Первое название романа было просто «Караван PQ-17». Затем изменилось на «Реквием каравану PQ-17», писатель время от времени дорабатывал его, вводил новые детали, уточнения, подсказанные его читателями, которые постоянно писали ему. Ещё живы были те, кто видел полярный океан, покрытый дымами союзных конвоев, кто помнил жесточайшую качку, сгорающие мгновенно в огненном шаре бензиновые танкера с десятками тысяч тонн высокооктанового бензина, кто бил из пушек и пулемётов по вываливающимся из низких облаков «хейнкелям» и «юнкерсам».
Валентин Саввич позднее писал: «Я приступил к написанию «Реквиема…», ибо моя молодость ещё жила во мне, она требовала своего повторения – на этот раз на бумаге…»
Роман впервые был опубликован в журнале «Звезда» №5 за 1970 год. Наша семья выписывала этот журнал. Я видел, как переживал мой отец, провоевавший всю войну в авиации Черноморского флота, а потом, в послевоенные годы, прошедший на тральщиках около 18000 миль на боевом тралении в Баренцевом и Белом морях.
Поэтому я, девятилетний севастопольский мальчишка, обожавший читать, с нетерпением ждал, когда отец отложит журнал и наступит моя очередь погрузиться в тот захватывающий мир, который создал гений писателя.
Я прочитал его много раз. В разном возрасте я возвращался к нему и каждый раз находил в нем что-то удивительно новое и внезапное.
Но я и не мог предположить, что судьба подарит мне чудо прикосновения к «Реквиему каравану PQ-17» в настоящей жизни.
Как и положено севастопольскому мальчишке, родившемуся в военно-морской семье, я мечтал стать офицером флота. Путь мой к офицерским погонам и командирскому мостику лежал через Ленинградское нахимовское военно-морское училище, Черноморское высшее военно-морское училище имени П.С. Нахимова.
Я попал служить на корабли, которые носили по традиции имена легендарных эсминцев Великой Отечественной войны – в нашу 10-ой бригаду противолодочных кораблей входили сторожевые корабли 2-го ранга «Громкий», «Бессменный», «Резвый».
В один из солнечных дней августа 1986 года на сторожевом корабле «Резвый», где мне выпала честь служить командиром ракетно-артиллерийской боевой части, была сыграна «боевая тревога» и началось экстренное приготовление корабля к бою и походу.
Через 30 минут, как и положено по нормативу, «Резвый» был готов к съёмке с якоря. Ни командир, ни экипаж не знали – какую задачу предстоит решать кораблю.
Оперативный дежурный 2-ой дивизии противолодочных кораблей, куда входила наша бригада, передал нам приказ ожидать врио командира дивизии – начальника штаба дивизии капитана 1 ранга Г.А. Ревина.
Сразу же после его прибытия, «Резвый» снялся со швартовов и начал движение на внешний рейд Североморска. И только тогда, когда наш корабль уже бежал по Кольскому заливу, по засекреченной аппаратуре связи нам поставили задачу: «Следовать в точку с координатами … …, установить связь с английским судном «Deepwater-2», принять от англичан груз золотых слитков, доставить его в Мурманск, где передать для транспортировки представителям Министерства финансов СССР». Это, естественно, не точное содержание распоряжения, но практически передающее его суть.
Первые мысли были примерно такие: «Мы держим курс в историю! Туда, где штормовали наши эсминцы, охраняя союзные конвои, где огнём своего главного калибра они отгоняли вражеские корабли, а порой и били из него по выходящим в атаку на транспорты самолётам! Там летели в брызгах и клочьях пены наши «Гремящий» и «Сокрушительный», готовые ценой своей жизни спасти жизни транспортов, доставлявших в наши порты стратегические грузы и оружие, столь нужные нашей стране!»
История с крейсером «Эдинбург» и золотом, находящимся на его борту, стала всплывать в памяти строками из «Реквиема каравану PQ-17».
Именно там я впервые прочитал, что Советский Союз ещё во время войны погрузил в Ваенге на крейсер «Эдинбург» 465 слитков золота весом от 11 до 13 килограмм каждый – всего чуть более 5,5 тонн благородного металла.
Упакованные в 93 ящика, слитки были оплатой за поставки сверх оговоренных по ленд-лизу объёмов.
В Баренцевом море крейсер был атакован подводной лодкой U-456 фашистской Германии, получил два попадания торпедами, наши превосходные эсминцы отогнали лодку, которой командовал капитан-лейтенант Макс Тайхерт, и не позволили выйти в повторную атаку. Но затем на повреждённый «Эдинбург» накинулись эсминцы группы «Арктик» «Герман Шёман», Z-24 и Z-25, которые попали в него ещё одной торпедой, при этом английские эсминцы охранения «Форсайт» и «Фористер» потопили немецкий эсминец «Герман Шёман». Обездвиженный крейсер парил и медленно погружался в воду. Англичане сняли с него экипаж и «Форсайт» добил своего флагмана ещё одной торпедой.
«Эдинбург» последний раз зацепил своими высокими мачтами низкие снежные облака Баренцева моря и затонул. Крейсер лёг на дно на глубине 260 метров.
Золото было застраховано «Госстрахом» и британским Бюро страхования военных рисков. Поставщики оружия и материалов всё равно получили свои деньги. А 5.5 тонн жёлтого металла в погребе главного калибра, согласно международному праву, стали принадлежать страховым компаниям.
Шли годы, развивались технологии водолазного дела, и в результате в 1981 году международный консорциум с разрешения страховых компаний начал работу по подъёму золота с «Эдинбурга». Это была и есть самая успешная в истории морская кладоискательская операция – было поднято 5 тонн и 129 килограмм золота, 431 слиток.
Операция была прервана в первых числах октября 1981 года из-за непогоды и усталости водолазов. 9 октября в Мурманске Советскому Союзу была передана его доля слитков.
Но 34 слитка остались лежать в погребе крейсера среди выпавших их своих гнёзд снарядов. За ними вернулись в 1986 году, на спасательном судне «Дипвотер-2».
Именно с ним мы встретились в точке рандеву над тем местом, где на дне лежат истерзанные останки «Эдинбурга». Водолазы сумели поднять ещё 29 слитков золота, 19 из которых – это была доля СССР.
Волею судьбы именно мне выпало принимать у англичан, а затем хранить у себя в каюте эти 19 слитков, красивых, ярких и очень тяжёлых. Если слиток лежит на столе на своём широком основании – его невозможно рукой оторвать от поверхности, пальцы соскальзывают. Поэтому не верьте тем фильмам, где обезумевшие от счастья герои приключений кидают на радостях друг другу найденные слитки золота.
В точке рандеву была довольно сильная зыбь. «Дипвотер», оборудованный автоматизированной системой позиционирования, стоял над «Эдинбургом», подобно скале. Волны били в его носовую часть и обдавали мостик и мачту вспыхивавшими на солнце яркими разноцветными огнями брызгами. Швартоваться к борту спасателя было крайне опасно, и грозило повреждениями обоим кораблям.
Поскольку, в силу моего знания английского языка, именно мне было приказано держать связь с «Дипвотером», я передал англичанам, что швартовка невозможна.
— О кей, сэр, — прозвучал в рации на 16 международном канале голос капитана спасателя, — мы передадим Вам груз нашей стрелой. Подходите кормой к нашей корме.
Я с недоумением посмотрел на коротенькую кургузую стрелу на самой корме «Дипвотера» и передал предложение английского капитана своему командиру. «Резвый» стал описывать широкую дугу для подхода кормой. Капитан 1 ранга Ревин отправил меня на ют, напутственно похлопав меня по плечу:
— Ну, что, Трофимов, иди принимай золото! Если утопишь хоть один слиток – твоей зарплаты до конца жизни не хватит, чтобы расплатиться! Будешь служить Родине задаром! Всё, иди!
На юте работала моя швартовая команда. Заранее были приготовлены пустые снарядные ящики для приёма золота.
Командир «Резвого» Юрий Васильевич Пискунович мастерски подвёл корму корабля к англичанину и застыл в 10 метрах, удерживаясь на месте работой машин. Та самая кургузая стрела на корме спасателя вдруг стала разворачиваться и подниматься. Мы с изумлением наблюдали, как она вытянулась метров на двадцать, на конце этой телескопической стрелы висел металлический ящик, сваренный из просечно-вытяжного листа с дверцами сверху.
Через минуту ящик уже был на палубе «Резвого». Мы отдали гак и стрела ушла вверх. Дверцы были закрыты обыкновенным болтом с гайкой, открутив гайку, я раскрыл их и увидел плотный мешок из стёганой парусины. Растянул горловину мешка и – вот оно, то самое золото, которое ночью 25 апреля 1942 года на рейде Ваенги было в условиях абсолютной секретности погружено на «Эдинбург» и, казалось бы, надёжно укрыто под его 114-миллиметровой бронёй!
Внезапно ожила рация:
— Сэр, — вышел на связь капитан-англичанин, — верните нам, пожалуйста, мешок – он стоит две тысячи фунтов!
Мешок мы, конечно вернули. Золото – 10 слитков – было перегружено в два снарядных ящика.
Уже совсем не кургузая в наших глазах стрела ещё раз проделала операцию по доставке к нам золота. Новые 9 слитков оказались в двух других снарядных ящиках.
На палубе «Дипвотера» раздались аплодисменты и радостные крики – уникальная операция в море была завершена. Мы помахали друг другу руками, попрощались по радиосвязи. «Резвый» описал вокруг «Дипвотера» циркуляцию на дистанции около трёх кабельтовых, неся на сигнальных фалах левого борта флажный сигнал «Желаю счастливого плавания» по Международному своду сигналов и помчался к родному «Како-земля» (то есть, к Кольскому заливу).
Могу признаться, что я не устоял перед просьбами моряков и дал им возможность сфотографироваться со слитками в руках. Четыре ящика с золотом, опечатанные моей печатью командира БЧ-2, всю дорогу до Мурманска находились в моей каюте, у которой я выставил вооружённую охрану.
Я же потом и передавал по описи слитки представителю Министерства финансов СССР.
Прошли годы, я стал командиром бпк «Удалой», потом учёба в Академии, увольнение в отставку, но с флотом я не расстался. Флот от себя не отпускает.
Однажды меня попросили написать о том, как проходила «золотая операция». Я попробовал, неожиданно для меня самого, моя новелла понравилась читателям и потом вошла в первую мою книгу под общим названием «Золото в снарядном ящике».
Когда я писал эту новеллу, у меня не было никакого сомнения в том, какой эпиграф к ней выбрать – у меня в памяти горели строки:
«Ты видел, как проносилась растворенная в ночи теплая громада крейсера, а куда он идет – об этом зачастую не ведали даже те люди, что несли вахту на его мостиках.
Но слёзы не высохли… По вечерам ещё скорбят старухи матери на зелёных берегах Волги, Темзы и Миссисипи.»
В.С.Пикуль, «Реквием каравану PQ-17»
А один из слитков, прошедших несколько раз через мои руки, доступен для вашего, дорогие слушатели, обозрения в экспозиции Алмазного фонда России! Можете посмотреть!
Но где-то там, в холодных глубинах Баренцева моря, в погребе главного калибра крейсера «Эдинбург» за завалами из 152 мм снарядов, скрытые слоем отвердевшего мазута, ждут своего часа пять красивых, блестящих золотых слитков – около шестидесяти килограмм дьявольского металла.
14 июля 2023 года, СПб.
