Штрихи к портрету Героя, водрузившего Знамя Победы над рейхстагом, в контексте и на фоне событий восьмидесяти послевоенных лет.

Историческое фото

 Все знают эту по сути хрестоматийную фотографию – символ  ставшего знаменитым Евгения Халдея: водружение над поверженным рейхстагом алого стяга. Три человека – один из них в командирской фуражке, двое в пилотках. Их, двоих, имена знают все – Михаил Егоров и Мелитон Кантария. К слову, хотя последние и стали официально признанными Героями, но на самом деле не факт, что именно их тогда запечатлел Халдей. Ведь это фото – постановочное, есть даже несколько его вариантов…

А всё же «некий» третий? В принципе, всё-таки третий? Точнее, в тройке добравшихся до вершины купола? Неужели он, в числе первых оказавшийся на крыше «логова», недостоин того, чтобы о нем тоже все знали?

КАК МЫ, спустя многие годы, сегодня узнаем о войне? Источников – три, и они общеизвестны: публикации различного рода (книги, статьи в газетах и журналах, научные исследования); фото и киноматериалы, отснятые восемь с лишним десятков лет назад; рассказы очевидцев – живых участников событий, которых, к сожалению, практически не осталось. Говоря об этих источниках, следует отметить: у каждого из них – разные «весовые категории» и степень «надежности».

Безусловным «тяжеловесом» являются, конечно, источники письменные – и по достоверности, и по широте охвата аудитории. Часто исследователи опираются не на документы, многие из которых и сегодня недоступны, а на печатные СМИ. Однако, к примеру, газета, как правило, не относится к «долгожителям» – она живёт день-два. Можно, конечно, при необходимости обратиться к подшивкам, но их все-таки редко перечитывают. Книги, по идее, более «долгоиграющие». Плюс:  к тому, что собрано под солидной обложкой, больше доверия. Как-никак, а все же книга и сегодня считается вещью основательной, фундаментальной. Правда, и к ней сегодня вера подорвана: сколько книг за последнее время из-за смены политической конъюнктуры сгинуло из библиотек, а во вновь изданных многие события трактуются по-иному? Попробуйте, к примеру, взять в библиотеке почитать роман «красного графа» Алексея Толстого «Хлеб», «Югославскую трагедию» Сталинского лауреата Ореста Мальцева или изданную относительно недавно миллионными тиражами «Малую землю» Леонида Ильича Брежнева. Уверен: сыщите их с большим трудом. Документальное же фото или кино повторно снять просто невозможно, хотя нынче Искусственный Интеллект и творит чудеса.

Разумеется, и фильм можно упрятать на дальнюю полку, а на фото заретушировать чьё-то лицо. Но переснять – не получится. Если репортер, не успей он вовремя, может написать и со слов участников и очевидцев, то для снимающей братии это практически исключено. Успевать всегда, быть везде – это основополагающий принцип их работы. «Соврать» оператору и фотокорреспонденту практически невозможно. Хотя, как мы знаем, бывает и «постановочная» съемка. Но – это, по сути, вне «честных» правил документалистики. Наверное, поэтому, особенно в последние годы, столь популярными стали жанры документального кино и ТВ-публицистики, основанной как на исторических документах, так и на фото – и кинохронике. Это подтверждает и практика работы военкоров в ходе СВО.

Свидетельства того, что реально когда-то происходило, востребованы и по прошествии многих лет, они не устареют и в будущем. И в этом отношении один из самых известных фронтовых фотокорреспондентов Евгений Ананьевич Халдей, его глаза, которыми мы сегодня смотрим на войну, дают возможность не только нам, но и будущим поколениям, в сущности, быть в некоторой степени очевидцами того, что было.

Вечером 11 апреля 1945 года 29-летний старший лейтенант Евгений Халдей вернулся в Москву из Вены. Редакция Фотохроники ТАСС, где он тогда работал (служил), сразу дала новую команду: следующим утром лететь в Берлин. Приказ есть приказ, и Халдей начал собираться.

Конечно, он понимал, что Берлин – это окончание войны. К тому времени фотокор уже не приезжал из командировок без снимков, где было запечатлено водружение победных знамен над освобожденными или взятыми городами. Пожалуй, эти снимки – флаг над Новороссийском, над Керчью, над Севастополем, который освободили ровно за год до Победы, день в день, – одни из самых известных.

Первой освобожденной столицей в Европе был Бухарест. Затем наши войска выбили немцев и Болгарии, Югославии, из Венгрии и Австрии.

В Румынии советский флаг не пришлось водружать в привычном понимании этого слова – румыны на самом деле неподдельно ликовали по поводу прихода наших войск. Как долгожданных освободителей их встречали и в Болгарии. Потом их боевые части уже били немцев вместе с нами.

В Югославии мы воевали вместе с югославскими партизанами и Народно-освободительной армией. Поэтому в Белграде Халдей снимал водружение двух флагов – югославского и советского.

После освобождения европейских стран (пока кроме Чехословакии, точнее, Чехии, германского протектората Богемии и Моравии) начались бои за Берлин.

По опыту Евгений Ананьевич уже хорошо знал, что лучше всего иметь «победный флаг» с собой. Знакомый портной, у которого он в то время жил в Леонтьевском переулке, в кратчайший срок помог сшить три «Знамени Победы». Выглядели они одинаково.

Фотокор сам кроил звезду, серп и молот, а портной шил. К утру, когда все три флага были готовы, Халдей сразу же помчался на аэродром и улетел в Берлин.

В Берлине он попал в расположение 8-й гвардейской – генерал-полковника Василия Чуйкова – армии. Фотокор встретил там Евгения Долматовского, с которым потом уже не расставался. Он снимал продвижение войск, бои… Всё было, как обычно. И вдруг в ночь на 1 мая, точнее, уже под утро, примерно в пять часов, Долматовский разбудил Халдея: «Вставай скорее!»  «Что случилось?» «В расположение Чуйкова пришел парламентер от Геббельса. Надо срочно ехать». И журналисты помчались навстречу Победе.

Во время переговоров с генералом Кребсом Чуйков наотрез отказался фотографироваться (кстати, последний начальник штаба верховного командования сухопутных войск вермахта Ганс Кребс в тот же день, в 22 часа застрелился в бункере фюрера). Однако удача, как часто бывало, не изменила Халдею. Он заметил, что над Темпельгофским аэродромом, где располагался штаб 8-й армии, на крыше закреплена огромная фигура орла. Птица величественно восседала на земном шаре, уцепившись в него когтями. Фашистская свастика на этом земном шаре символизировала стремление к мировому господству. Такая вот идея была у этого монумента. Впрочем, это было даже как бы естественно – вполне понятная идея планетарной гегемонии…

С тремя солдатами Халдей взобрался на крышу к орлу и сделал несколько снимков наших бойцов с красным флагом. Закреплённый на верхотуре флаг там и остался. Тем более, до рейхстага было еще далеко. Кроме того, фотокор не знал, удастся ли до него быстро добраться. К тому же, в рейхстаге еще шёл ожесточённый бой. Но именно к нему хотелось стремиться…

Вместе с нашими наступающими войсками Халдей и Долматовский пробивались вперед, вперед, вперед и, наконец, достигли знаменитых Бранденбургских ворот.

Бранденбургские ворота, их вид были известны по книжкам, учебникам истории и открыткам. Под аркой ворот ритуально проходили немецкие войска после каждой своей внушительной победы во Второй мировой войне. К слову, в Севастополе 9 Мая 1944 года, после освобождения города, среди руин и обломков Евгений Халдей нашел маленькую фотографию, на которой был заснят эпизод парада фашистских войск после победы над Францией. Снимок был сделан в середине июля 1940 года. потому фотокор, увидев Бранденбургские ворота, обрадовался тому, что они уцелели. Там, наверху, было несколько наших солдат. Они тоже заметили фотокорреспондента, увидели его фотоаппарат. Стали махать рукой, мол, давай сюда!

Кое-как вскарабкавшись на верхнюю площадку по разбитой во многих местах лестнице, поднявшись наверх, Халдей увидел купол рейхстага. Нашего флага там он не увидел.

На Бранденбургских воротах к тому времени уже обосновались лейтенант Кузьма Дудеев, который корректировал огонь по рейхстагу, и его помощник – сержант Иван Андреев.

Сразу же Халдей начал присматривать композицию – как лучше сделать фотографию. Вначале с лейтенантом он пытался пристроить флаг на коне. Не получилось. Потом лейтенант спустился вниз, тогда фотокор и решил сделать снимок. Это был второй снимок с победным флагом. Оставался в запасе лишь последний, третий флаг. И тогда Евгений Ананьевич решил: этот – только и точно для рейхстага.

Добравшись до «логова», в котором уже не стреляли, Халдей обошел здание и вошел в рейхстаг с главного входа. Сразу же заметив нескольких солдат и офицеров, не говоря ни слова, фотокор достал свой последний флаг. Они опешили от изумления, а потом, заулыбавшись, предложили: «О, лейтенант, пошли наверх!»

Оказавшись на крыше, сразу же начали искать самое удобное место для съемки.

Купол тогда ещё горел. Снизу валил дым, бушевало пламя, сыпались искры, поэтому подойти к самому куполу вплотную было практически невозможно. И тогда начали искать другое место для съемки, чтобы была видна перспектива.

Так и получился снимок, ставший знаменитым. На нем видны Бранденбургские ворота, скульптуры самого рейхстага, характерные черты обгоревшего здания, пожар… Всё видно. И художественно красиво.

Когда Халдей нашел эту точку, то, еле удерживаясь на маленьком парапете, начал снимать. Отснял аж две кассеты. Делал и горизонтальные, и вертикальные снимки.

Когда фотокор снимал на крыше рейхстага, стоял на самом краю. Конечно, ему было страшновато. Но когда уже спустился вниз и вновь посмотрел на крышу здания, туда, где находился несколько минут назад, увидел «свой» флаг над рейхстагом, тогда понял: рисковал не зря.

Так, почти случайно, был не только запечатлен исторический момент (в данном случае – все-таки постановочный, постфактум), но и сохранен облик тех, кто действительно штурмовал рейхстаг.

Есть, конечно, и другие снимки, сделанные другими фотокорами. Есть и кинохроника с участниками победного штурма. Но… Конечно,они тоже постановочные. На них уже точно есть Егоров и Кантария. Но нет Береста…

Сергей ГОРБАЧЁВ,
председатель Союза журналистов Севастополя,
член Союза писателей России, капитан 1 ранга