Глава МИД Сербии Ивица Дачич заявил, что происходящее вокруг Украины «по всем своим свойствам» – это мировая война, ведь «ее последствия касаются всего мира». Эта точка зрения не очень популярна и в России, и на противостоящем ей Западе. У нее есть очевидные «слабые места». Однако в главном сербский министр, как ни странно, прав.
На Западе продолжается дискуссия о том, как вести себя на фоне российско-украинского конфликта. Одни политики считают, что нужно стрелять до победного конца, чтобы «остановить российские амбиции на украинских рубежах».
Другие возражают: если так продолжать, то можно дойти не до победного конца, ведь Россия – «крепкий орешек», а до собственного, то есть до самой настоящей третьей мировой войны, скорее всего – ядерной.
Однако есть и третьи. Те, кто уверен, что «поздно пить боржоми», а нынешнее противостояние России с Западом называют самой настоящей третьей мировой войной. Среди них, в частности, министр иностранных дел Сербии Ивица Дачич.
Казалось бы, господин министр преувеличивает. Противостояние на Украине – обычный локальный конфликт где-то на периферии, а не что-то, что подобно Второй мировой войне – с сонмом участвующих стран, миллионами бойцов на передовой и масштабными операциями а-ля «Багратион».
Однако взгляд Дачича тоже имеет право на существование. По многим признакам мы действительно имеем дело с полноценной мировой войной – третьей по счету и первой в ядерную эру. Мировая она и по составу участников, и по их целям, и по вероятным последствиям для всей системы международных отношений.
Есть мнение, что мировая война должна вовлечь в себя почти все страны мира или как минимум все континенты, как вовлекла Вторая мировая. Но это не совсем так.
«Для статуса мировой войны достаточно, что конфликт ведется между великими державами, в том числе ядерными. Всего в него вовлечено порядка полусотни стран, большая часть которых так или иначе оказывает поддержку Украине», – заявил газете ВЗГЛЯД замдиректора Центра комплексных европейских и международных исследований НИУ ВШЭ Дмитрий Суслов.
Вторая мировая, напомним, велась именно между великими державами, а львиная доля остальных была вовлечена в нее как их сателлиты. Похожая ситуация складывается и сейчас: великие державы воюют, а сателлиты либо участвуют прямо, помогая ВСУ, либо косвенно, поддерживая санкции против РФ. Этих косвенных участников противостояния с нами более пятидесяти.
В том, что на Украине США и НАТО ведут опосредованную войну против России, уверен, например, президент Хорватии Зоран Миланович (то есть президент страны – члена ЕС и НАТО).
Но помимо стран Запада, вовлеченных в конфликт, есть и косвенные сторонники России – те, кто помогает ей обходить санкции либо из желания подзаработать, либо из-за понимания, что разбивающая американскую гегемонию Москва реализует и их собственные чаяния.
Вроде бы это не меняет того обстоятельства, что конфликт вокруг Украины пока что ограничивается Украиной, то есть остается конфликтом великих держав на периферии, как это было с Афганистаном, Вьетнамом, Анголой etc. Однако и это не совсем так.
С осени этого года боевые действия идут не только на периферии (то есть на пространстве третьей страны, где значительные игроки могут «выпускать пар»), но и на территории одной из сверхдержав, чего не было как раз со времен Второй мировой.
Более того, речь идет не только о пространстве бывшей Украины. «Неотъемлемым элементом этой мировой войны является американо-китайское противостояние. Собственно, сами США подчеркивают связь между украинским кризисом и гибридной войной с Россией – и конфронтацией между Штатами и Китаем в Тихоокеанском регионе. Главной целью Америки в этом конфликте является нанесение стратегического поражения двум великим державам – России и Китаю», – говорит Дмитрий Суслов.
Разумеется, такое поражение подразумевается ими в разных формах. «Россию пытаются ослабить настолько, чтобы она перестала быть великой державой и даже значимым военным игроком. Некоторые в США даже говорят о желательности распада РФ. Китаю же пытаются нанести экономическое и технологическое поражение – отбросить его в технологическом плане в XX век», – говорит Суслов.
Однако разная форма преследует единую цель, свойственную каждой из мировых войн. Эта цель – не допустить глобального изменения баланса сил в пользу конкурента или конкурентов. Из-за этого началась Первая мировая война, из-за того же началась Вторая.
По итогам нового конфликта тоже будет сформирован новый баланс сил, новые правила мирового порядка, которые (и так было всегда) будут прямо зависеть от того, кто в этом конфликте победит.
«Либо сформируется полноценный многополярный мир, где Соединенные Штаты будут вынуждены играть роль одного из игроков и отказаться от претензии на глобальное лидерство, либо – в случае поражения России и Китая – будет временно восстановлена американская гегемония», – продолжает Суслов.
«Временно» потому, что даже американцы уже осознают, что не в состоянии больше тянуть бремя глобального лидерства ни в экономическом плане (достаточно посмотреть сколько денег они дали Украине), ни в политическом (многие избиратели выступают против трат на ВСУ, требуя вкладывать американские деньги в американскую экономику), ни в интеллектуальном.
Американские элиты больше не могут удерживаться на канате сравнительно дешевого и выгодного мирового лидерства, основанного на мягкой силе. Они сваливаются в полную всяких издержек и проблем гегемонию.
Единственным «железобетонным» отличием этого мирового конфликта от предыдущих является фактор ядерного оружия. Стороны не могут перейти к прямой военной конфронтации просто потому, что она сразу же перетечет во взаимный запуск ядерных ракет.
И тут важнейшим моментом становится фактор, который был в прежних мировых войнах второстепенным – адекватность элит.
Если раньше можно было воевать «по полной программе» с использованием всех видов имеющихся вооружений, то сейчас стороны вынуждены выставлять «красные линии» и соблюдать их. Вынуждены сохранять стратегическое мышление, позволяющее им победить без полномасштабного участия в конфликте.
А вот наличие этого мышления у ряда западных политиков, судя по их действиям, находится под большим вопросом.
